Версия для печати ::

Где-то далеко от меня живёт человек. Ходит, передвигает ноги, болтает руками, собаке нос прищемил. Глаза у него, нос и два уха. Бывает, в одно ухо влетает, в другое вылетает. А бывает, что и запоминает. Почки немного потрёпаны, наверное. И лёгкие. Но вообще, рульный Чел. Чума. А люди – их полно. Они вокруг. Чужие и свои. Знакомые и незнакомые. Общего у нас много. Но каждому своё. Люди могут убить друг друга, или родить. Убивают обычно мужчины, а рожают женщины. Бывает, мужчины говорят про женщин: «волосы длинные, а ум короткий», а женщины про мужчин: «все мужики сволочи». Но друг без друга нам всё равно ни как.
Бывает мужская дружба, а бывает женская солидарность. Мужская солидарность – редкость: мужики спорщики, все хотят быть лидерами. А в женской дружбе – я тоже, если честно, немного сомневаюсь. «Подруги» любят завидовать, носить модную одёжу и дорогие украшения на показ, чтобы почувствовать превосходство друг над другом. Потому, что мужикам то их наряды, причёски и украшения, - по барабану. Сильным полом больше приветствуются красивая грудь, талия, изящный круп и радушие. Это значит, девушкам надо уметь слушать, широко раскрыв глаза (можно не вникать), и отвечать «Да!», «Вот это да!», «Ну надо же!» и «Какой молодец!». Ну какая девушка может покорить меня красивой цепочкой или заколкой? Это невозможно в принципе. Но презренный металл – их слабость. А лучшие друзья девушек – как известно, это бриллианты. Впрочем, это голливудская прибаутка...

(Добавление)
Вот еду я в метро. Это глубоко под землёй. А там много чужих людей. Или не чужих, и не «я» еду, а – «я и я», «я и я», «я и я». Ведь все мы дети одного Бога и единое целое. Если конечно Бог существует. Но может быть, космос, как единое целое и есть Бог. А мы – это всего лишь маленькая, крошечная его часть. Микробы. Или даже клетки. Или нет – атомы и молекулы. Дяди и тёти, девочки и мальчики, бабушки и дедушки. Плотная толпа. В этих подземных артериях, мы, наверное, чем-то похожи на кровь. А если сравнить их с кишками – то, пожалуй, что и на что-то другое.
В метро чего только не бывает. Все мчатся куда-то по своим делам. Кто-то с кем-то встречается, кто-то с кем-то прощается. А в прошлом году, говорят, одна женщина прямо в метро родила. Роды принимали менты. Жесть. -"Ты где родился?" -"Я в четвёртом роддоме. А ты?" -"А я в метро". Жизнь полна сюрпризов.
Было нас много. И все утрамбованы как сельди в бочке. Один паренёк, лет четырнадцати, ныкался в углу вагона, сжимая в руках эротический журнал. Глаза большие и виноватые, волосы растрёпаны. Пугливые взгляды сорванца то на картинки, то по сторонам меня забавляли. Плотная толпа закрывала, познающего секреты жизни мальчишку, от посторонних взглядов, но я краем глаза заглянул в его «царство вожделения». Хех. Тётеньки так себе. ))) Не «староваты» ли для тебя, приятель? Ну какой уж журнальчик достал – на безрыбье и рак рыба.
Под оглушительный стук колёс мы вылетаем на свет станции. Электричка с рёвом тормозит, двери открываются – и перед нами «картина маслом». Один старенький дядя умер, и лежит на красивой скамейке. Но может быть и не умер, а случайно заснул. Но зачем тогда милиция? Это на Кропоткинской – как раз под Храмом Христа Спасителя. Но он там на скамейке, а мы в вагоне. Как на экскурсии. Машинист предупреждает «осторожно, двери закрываются», ба-бах, и мы едем дальше.

(Добавление)
Так вот, про дядю – говорят, в метро много людей помирает от сердечного приступа. Вентиляционные системы не справляются. Дышите глубже. Прикиньте, под землёю прямо - и шагнуть на тот свет. Как будто сам знал, зачем под землю спускался. (Впрочем, люди помирают где им вздумается - где положено и где не положено). Вот теперь, наверное, по ту стороны жизни ему, или его душе и откроются все тайны мира. Или уже открылись. Я тут стою как простофиля, и ни чего не понимаю: «откуда мы пришли, куда свой путь вершим»? А чел уже в курсах. Только рассказать мне не может. Мимо ещё прошли два бородатых Отца в чёрных рясах, и с ними блаженная женщина. Видимо поднимались к Храму. Она о чём-то шутила и смеялась. Глаза чистые, чистые. И эти развратники тоже улыбались ей в ответ. Они не видели лежащего на скамье человека. И не только они. Очень много людей целым потоком текли мимо. А он, рослый, солидный и степенный - тихо лежит и молчит. Одет с иголочки. Не молод уже, судя по всему, лет 65. А можа и больше. И не такие фрегаты в море тонули. Лицо бледное, как будто уставшее немного и умиротворённое. Ни кто уже не беспокоился за его самочувствие. Ну хоть бы чем накрыли. Видать нечем. Только убегли за подмогой. Рядышком стоит молоденькая девушка – милиционер. Сторожит. Ёжится. Жутковато. Бедная девушка. Не прикольно то как: стоишь тут, сторожишь, а «клиент» тебе даже спасибо не скажет. А на краю скамейки портфельчик. Хороший такой портфельчик, не дешёвый. Наверное, хозяин, его любил. Выбирал в магазине, старался для себя любимого, хорошие деньги отдал. Вот я думаю, ждёт этого человека дома жена, и даже не знает что, да как. Положила ему в этот портфельчик бутерброд, йогурт. И маленький пакетик молока с трубочкой. А может, у него там какая-нить бухгалтерия, отчёты. Важные бумажки. Впрочем, это уже не существенно.
Подросток заглянул в журнал – и снова покосился по сторонам. Да гляди, гляди – ни кто на тебя не смотрит. И убери руку из кармана, а то уронишь сумку вместе со своим чтивом.

…Ну вот ты и подошёл к своей черте (это я про дядю опять). Жизнь прожита. А как – кто его знает. У кого как. Победы и поражения. Друзья и враги. Любовь, жена. Дети, внуки. Работа, телевизор, бильярд. Только всё в прошлом. Вчера ты был, а сегодня тебя нет. Всё очень просто. А если чего не успел – ну что ж...

Блин, а какая основная мысль «повествования»?..
...Ну какая разница. - Просто повествование.
Это же записки сумасшедшего!

...Иду по улице, и гляжу на красивую новую высотку. Строительство почти закончено. Выросла прямо на глазах. Каждый день с ребятами проходим и считаем, сколько уже этажей, любуемся. А тут недавно в новостях узнаю, что при строительстве этого здания в шахте лифта погиб рабочий. Копался внизу с инструментами, лифт сорвался вниз, и прямо на него. Жуть. Вот глядишь теперь на эту красоту, а радость от созерцания какая-то мутная, осквернённая, тяжесть на душе. Не хочется думать о плохом. Но бывает, что оно как-то само лезет в голову. Или встречается на пути.

Хмурый осенний день - и я иду по дороге. Не могу как-то подробно рассказать. Стёрлось всё. И день и год. И годы даже, гады. А вот случаи, бывает, как врежутся в память, нипочём не отвяжутся. И вот один такой мутный, сквозь пелену времени. Куда, зачем шёл - не помню, не важно. Зелёный ещё был. Студент. А дело было в Москве. Вдруг подходит ко мне мужик. Высокий такой, крепенький, сгорбившийся, лет сорока, может. Потрёпанный какой-то, с испугом в глазах, или с тоской. Я бы ещё даже сказал - обречённостью. Не то чтобы пьяный, но выпимши, наверное. То ли сигаретку он у меня спросил, то ли время, не помню. В общем, ответил я ему как-то не утвердительно, и дальше своей дорогой. А он мне - подожди, мне надо с кем-то поговорить. И глаза молящие какие-то, испуганные. "Извини, мне очень надо с тобой поговорить". Я уходить, больно надо что ли, а он мне опять - подожди. Не помню, как так получилось, что я всё-таки стал его слушать, но простояли мы на дороге минут пятнадцать.

(Добавление)
Из его рассказа я понял, что приехал этот мужик на заработки в столицу, не знаю, кто по профессии, видать без образования. Попал рабочим на какую-то стройку. Наверное, без трудовой. Платил им их бригадир, а деньги, которые ему выделяли на бригаду зажимал, откладывал часть к себе в карман. Прознали про это мужики, и задумали недоброе - поучить "благодетеля" уму-разуму за воровство, подпилить леса, чтобы пошёл он, да навернулся слегка до хорошего. Шутки шутками, а упал обманщик не по детски, да и разбился насмерть. Тут конечно шум, милиция, расследование, все дела. Кто виноват? А мужики и сами в шоке. Притихли, да уже и не могут между собой договориться, вспомнить, кто придумал, кто подначивал. Сделали дело "от души", а теперь все в раскаянье - у бригадира-то осталась жена и двое детишек. Жалко вдруг стало и человека и семью его. И вот мучаются, ждут, когда виновников сыщут, кому сколько достанется. А виноваты все вместе. И работа, и жизнь не в радость, и на душе кошки скребут. Кого из них посадят? Или всех? И начал этот горемыка передо мной вспоминать, как жизнь не задалась с самого начала. "Бедность, сука". Я стою щупленький, того гляди ветром сдует, смотрю на него, здоровяка - он высокий, статный. Вот думаю, повезло чуваку, одарила природа. А он плачется, как ребёнок. Был, говорит, молод, гулял как-то с приятелем и девчонками, зашли в ресторан. Тут второй парень начал свою угощать, потчевать - то ей купит, сё. Родители у него зарабатывали. "А я сунул руку в карман - там дырка. Завёл я своего товарища в сартиръ, как тряхнул его о стену: что ж ты, сука, делаешь, позоришь меня, подставляешь - твоя девушка будет пирожное жрать, а моя глядеть! И так всю жизнь, смотришь на людей, всё у них есть, а у тебя дырка в кармане". Поехал искать своё счастье. А тут опять непруха проклятая...

Солнце за тучи спряталось, и ветерок какой-то колючий подул, неуютный. Здания вокруг стали серыми, съежились и скрылись в серой дымке, прохожие растворились в воздухе, пропитанном городским смогом. И даже затих шум машин. Одна только его фигура напротив. Неуклюже сгорбленная, словно, жесть как зябко, серое лицо с резкими чертами и волосы на ветру. Как будто бы кудри что-ли. Как-то так. Просто я его слушал, и поэтому всё вокруг отошло на второй план. Словно актёр читает свой монолог перед зрительным залом, в котором я один, на фоне трансцендентального единства апперцепций. Вот рождается младенец, приходит новый человек в этот мир, открывает глаза, а перед глазами у него какие-то цвета, краски, а что где - попробуй разбери. С начала же не понятно, где предмет, где форма, что есть что. Вот и назвал Кант эту хрень трансцендентальным единством апперцепций - так же непонятно, как и сама суть обозначенного. Пришёл в эту жизнь и разбирайся. Ориентируйся. Дерзай. Кажется, такая фигня была в голове у студента. И по философии пятёрка. Философии про что? Про жизнь? Про какую? Про чью? Младенцев, или древнегреческих болтунов?

(Добавление)
Ещё что-то он мне рассказывал. Но я теперь уже не всё помню. Про стройку эту только, да про ресторан врезалось в память. Если честно, я как-то тогда и не думал про бедность и богатство, не делил людей. Все у меня вроде были равны. Хотя дружил вот я с пацаном, батя у него приподнялся, съездил за границу, прикупил всякой техники - магнитофон, видак японский (тогда это редкость всё было), и наша дружба как-то завяла, со временем я начал ощущать себя не в теме, отстранился. "Гусь свинье не товарищ". А вообще, глупо. Может дружбы и не было? А может, подросли бы, да тоже в ресторан с девчонками, ну или в кафешку, а там такая же фигня - я руку в карман, а ничего, кроме дырки-то и нету. Возле университета МГУ какой-то мужик с горяча прыгнул в чужую машину и подавил студентов. Когда в отделении милиции его спросили зачем, он ответил, что всю жизнь долго и тяжело трудился, начальство его гнобило, а эти гады вырастут и станут начальниками. Вот он и решил "отомстить заранее". Вот такое оно - "трансцендентальное единство апперцепций".

Но зачем же он так моляще на меня смотрел? Может быть ждал, что я скажу ему: "Ты не виноват, этот козёл воровал ваши деньги. И судьба у тебя нелёгкая"? Но я ничего не говорил, просто слушал его и тупо молчал. А потом он извинился у меня за то, что отнял время, и ушёл. Странно всё это как-то было. Город снова включился как расстроенный радиоприёмник, всё вокруг зашумело, загудело. А я смотрел вслед этому человеку, и думал о том, что у этой истории будет продолжение, но я никогда не узнаю, посадят ли его, и будет ли он всё-таки счастлив. И я не узнал...