Версия для печати ::

Уверенный в том, что искусственный интеллект заменит человека во всех сферах деятельности, А. Харкинс, профессор Университета в Миннесоте, директор программы «Образование будущего», писал: «К 2 000-му году люди начнут вступать в брак с роботами и обществу придется переосмыслить само понятие „человек"». [12] Картина будущего, населенного гуманоидными компьютерами, может греть сердца любителей научной фантастики, но учитывает ли она истинные качества человека, отличающие его от мертвой материи?

В основе того, что мы называем человеческим опытом, лежат наши мысли, чувства и желания. Философы, психологи и ученые, охваченные нетерпеливым желанием приравнять сложные машины к человеку, забывают о фундаментальных отличиях между ними.

(Добавление)
Причина подобной путаницы коренится в главном постулате современной науки, которая исходит из того, что все явления этого мира могут быть объяснены на основании сравнительнопростых законов физткт. оптраясь на эту механис тическую предпосылку, ученые приступают к изучению мозга, рассчитывая в конечном счете понять механизм его деятельности, научиться управлять им и воспроизвести все его функции, включая то, что мы называем сознанием.

А что, если в основе сознания лежат нефизические силы и принципы? В этом случае задача исследователей становится безнадежно сложной. Поэтому большинство ученых настаивают на том, что механизм работы мозга может быть исчерпывающе объяснен на основании простых физических законов, и продолжают ставить эксперименты и создавать теории.

(Добавление)
«Только в этом случае, — пишет Б.Ф. Скиннер в своей книге „По ту сторону свободы и достоинства", — мы сможем перейти от предположений к наблюдениям, от таинств к конкретным механизмам, от недоступного к подчиняющемуся нашей власти». [13]

Однако функции человеческого разума не сводятся к переработке информации. Основу нашего опыта составляет сознание, но никто до сих пор не смог описать его количественно, как описывают химические реакции, силу тяжести или другие физические явления. В то же время невозможность количественного описания сознания ни в коей мере не ставит под сомнение сам факт его существования — о существовании сознания каждый знает на собственном опыте.

(Добавление)
Итак, механистический подход позволяет описывать только поведение, связанное с сознанием, но не само сознание, что свидетельствует об ограниченности такого подхода в исследованиях психических явлений. Сталкиваясь с этой проблемой, многие ученые, вместо того, чтобы признать неприложимость механистического подхода к изучению сознания, пытаются доказать, что сознание — это всего лишь комплекс сложных поведенческих реакций. Это заблуждение лежит в основе их веры в то, что механизмы и компьютеры достаточной сложности смогут обрести сознание.

(Добавление)
Однако существует множество доказательств того, что сознание принципиально отличается от связанного с ним поведения. Например, что произойдет, если человек случайно ударит по пальцу молотком? Это вызовет определенный, стандартный набор поведенческих реакций — человек закричит, затрясет рукой, на его лице появится гримаса и т.д. Исследуя реакцию организма, мы обнаружим изменение химического состава крови, характерные электрохимические импульсы в мозгу и пр. Хотя эти регистрируемые изменения являются частью события, они отличны от ощущения боли как такового. Каждый из нас на собственном опыте знает, что такое боль, но, несмотря на это, она не поддается физическому описанию. Поэтому наука предпочитает иметь дело с тем, что может быть описано количественно, а именно с электрохимическими импульсами. Но если мозг — это всего-навсего механизм для обработки информации, поступающей с этими импульсами, то что же все-таки отличает его от приборов, которыми ученые регистрируют эти импульсы в мозгу?

(Добавление)
Ответ на этот вопрос достаточно ясен — при описании работы механизма нет никакой необходимости вводить понятие боли. Другими словами, у нас нет никаких оснований считать, что машина чувствует боль. То же самое справедливо и по отношению к мозгу. Однако по своему опыту мы знаем, что человек чувствует боль, поэтому понятие «ощущение боли» — это самостоятельная категория, которая никак не зависит от наших представлений о механизме функционирования мозга.

Рассмотрим другой пример. Представим себе устройство, которое при зажигании красной лампочки произносит фразу: «Я вижу красный свет». Такое устройство нетрудно сделать, подсоединив фотоэлемент с красным фильтром к усилителю. При поступлении сигнала красного света усилитель включит магнитофон с заранее записанной фразой: «Я вижу красный свет». Но хотя этот прибор заявляет о том, что он «видит» красный свет, ни один человек в здравом уме не подумает, что устройство на самом деле «видит» что-то.

(Добавление)
Подобно этому, магнитофон записывает звуковые сигналы, но ничего не слышит, автомобиль движется, но не ощущает этого. Любое действие машины, воспроизводящей действия человека, может быть исчерпывающе описано с механистических позиций. Но в случае человека, наделенного сознанием, физическое описание его деятельности не учитывает пережитый им опыт. Поскольку тело человека действует как сложнейший механизм, его поведение можно до некоторой степени описать с помощью поддающихся измерению параметров. Но все эти количественные параметры описывают исключительно механизмы поведения и восприятия, а сознание, не поддающееся количественному описанию, остается в стороне. Бесспорно, наука достигла успехов в физическом описании отдельных явлений, но это еще не основание для того, чтобы заключать, что все природные явления, включая сознание, можно объяснить механистически. Альтернативные подходы не только существуют: во многих случаях они более обоснованны, поэтому нам не следует отвергать их.

(Добавление)
Даже сподвижник Дарвина Т. Гексли указывал на то, что феномен сознания не поддается упрощению. Он писал: «Основное положение материализма гласит, что в мироздании не существует ничего, кроме материи и силы, и что все остальные природные явления можно объяснить, исходя из этих двух начал... Однако совершенно очевидно, что существует третье начало и объект познания во Вселенной — сознание, которое нельзя считать ни материей, ни силой, ни какой-либо производной от того или другого...» [14]

Несмотря на это, многие ученые продолжают отрицать реальность сознания и искать механистические объяснения этого феномена. Популярная сейчас теория функционализма, которая лежит в основе исследований в области искусственного интеллекта, определяет процесс мышления как компьютерную реакцию на внешние раздражители. Наличие сознания не принимается в расчет, а человеческие ощущения и эмоции сводятся к математическим построениям.

(Добавление)
Например, при описании головной боли, ощущение боли (которое для нас и является собственно головной болью) просто не учитывается. Что же тогда такое головная боль с точки зрения функционалистов? Как ни трудно в это поверить, но один из видных представителей функционализма, Дж. Фодор, из Массачусетса утверждает: «Головная боль должна определяться как набор зависимостей между определенными раздражителями и реакциями на них». [15] Иными словами, то, что мы называем головной болью, функционалисты считают некой программой, заложенной в мозг, которая заставляет нас вести себя так, как будто у нас болит голова. Сама же боль остается за кадром, так как ее невозможно записать в компьютерную программу.

(Добавление)
Функционализм, как и все остальные механистические теории сознания, не способен объяснить личные ощущения человека, поэтому даже Фодор, ярый сторонник физического объяснения природы сознания, признает его несовершенство. Он пишет: «Многие психологи, которым близки основные положения функционализма, обеспокоены тем, что эта теория не способна ничего сказать о природе сознания как такового. Функционалисты предприняли несколько остроумных попыток убедить себя и своих коллег в том, что этому можно не придавать особого значения. Но, на мой взгляд, они мало чего добились. По сути дела, проблема качественного содержания [сознания] внушает серьезные сомнения в обоснованности надежд функционализма создать общую теорию психической деятельности». [16]

(Добавление)
Неудовлетворительность любых механистических объяснений психической деятельности человека привела к тому, что некоторые ученые были вынуждены сойти с механистических позиций. Среди них можно отметить Нобелевского лауреата физика Э. Вигнера. «Существует два типа реальности или бытия: бытие моего сознания и бытие всего остального, — говорит Вигнер. — Причем последнее не абсолютно, а относительно». [17] Вигнер отмечает, что внешние явления известны ему постольку, поскольку он обладает сознанием, поэтому бытие его сознания бо лее реально, чем внешний мир. А. Гевис, сотрудник исследовательской лаборатории электроэнцефалографии из Сан-Франциско в результате продолжительных исследований был вынужден признать, что ум человека обладает трансцендентными свойствами. Он пишет: «Мы должны быть готовы к тому, что более тонкие свойства ума, такие, как творческие способности и вдохновение, в конечном счете окажутся принципиально непостижимыми.

(Добавление)
Я, в отличие от некоторых моих коллег, далеко не уверен в том, что мышление можно свести к потоку электронов». [18]

Исторический обзор проблемы взаимоотношений ума и тела

На протяжении всей истории человечества ученые и философы ломали голову над тем, что представляет собой ум. Анализ связи между сознанием и мозгом получил в западной науке название «проблемы взаимоотношений ума и тела».
Мы уже убедились в том, что сознание нельзя описать с помощью физических параметров, однако остается открытым вопрос о том, что же представляет собой сознание и как оно связано с мозгом. Если сознание — это результат деятельности высших нервных центров мозга, то его природу в принципе можно постичь, ограничившись неколичественным описанием мозга. Или же источником сознания является некая отдельная субстанция, связанная с мозгом?

(Добавление)
В западной науке эту субстанцию принято называть «умом» и «эго» («Я»), причем эти два понятия считаются равнозначными. Поэтому до поры до времени мы тоже будем употреблять эти слова как синонимы для обозначения сознающего «Я», однако позже мы укажем на принципиальные отличия между умом и носителем сознания, или «эго».
Западные мыслители традиционно выделяли сознание (или ум) в отдельную категорию, проводя различие между ним и мозгом. Одна из наиболее знаменитых теорий такого типа была создана французским философом и математиком семнадцатого века Декартом. Его дуалистическая концепция постулировала существование двух субстанций — мыслящей и телесной. По Декарту, атрибутом мыслящей субстанции является способность мыслить и субъективно переживать процесс мышления, тогда как атрибутом телесной субстанции является пространственная протяженность.

Декарт утверждал, что ум, как нефизическая субстанция, не имеет протяженности. Но его оппоненты говорили, что ум, не занимающий места в пространстве, не сможет влиять на материальное тело, обладающее протяженностью. Декарту так и не удалось опровергнуть этот аргумент. Одна из причин неудачи Декарта кроется в его представлениях о природе мыслящей субстанции. Он полагал, что если некая субстанция обладает атрибутами, не поддающимися физическому описанию, то все остальные ее свойства тоже не могут быть описаны физически. Однако, строго говоря, нельзя исключать вероятность того, что нематериальная субстанция будет обладать некоторыми параметрами, поддающимися материальному измерению. Например, нет никаких логических оснований исключать возможность того, что нематериальное мышление занимает место в пространстве и способно взаимодействовать с мозгом.

(Добавление)
Но противники Декарта, большинство из которых были физиками, в один голос отвергали возможность подобного взаимодействия, так как оно противоречит законам сохранения энергии и момента. Взаимодействие нематериального ума с мозгом должно приводить к изменению энергетического состояния мозга и, следовательно, к нарушению законов физики. Из математических формул, описывающих эти законы, следует, что движение материи целиком определяется физическими причинами. Если бы на материю оказывали влияние нефизические причины, эти уравнения не могли бы удовле- творительно описать движение материи. Здесь стоит упомянуть, что до сих пор никому еще не удалось доказать, что вся материя подчиняется только физическим законам. В частности, никто не дал исчерпывающего математического описания мозга и его функций. Человеческий мозг состоит из ста миллиардов нервных клеток и проследить все энергетические изменения, происходящие в мозгу, никому не под силу.

(Добавление)
Поэтому аргумент, выдвигаемый физиками против теории взаимодействия, ничем не обоснован и продиктован только их желанием уместить взаимоотношения ума и мозга в привычные для них рамки. До Декарта практически все мыслители признавали отличие ума (или «Я» человека) от тела и мозга. Декарт попытался сформулировать этот дуализм так, чтобы оградить его от нападок последователей бурно развивавшейся в то время механистической науки, которая не оставляет места для нематериальных субстанций. Однако его объяснение оставило без ответа так много вопросов, что большинство мыслителей, занимавшихся проблемой взаимосвязи ума и тела после Декарта, отказались от теории взаимодействия. Некоторые ученые предприняли осторожные попытки построить такие дуалистические модели, которые не противоречили бы известным законам физики.

(Добавление)
Одной из таких теорий был эпифеноменализм, у истоков которого стоит друг Дарвина Т. Гексли. В основе эпифеноменализма тоже лежит постулат о существовании двух самостоятельных субстанций: ума и мозга. Однако на самом деле эта теория пытается утвердить преимущество механистических взглядов, используя крайне странную модель. Эпифеноменалисты утверждают, что материя порождает нематериальное сознание, но это сознание никак не влияет на материю. У этой модели два основных недостатка. Во-первых, она не объясняет, каким образом сознание может возникнуть из материи. Во-вторых, крайне сомнительной представляется мысль о том, что сознание не влияет на материю. В физике все компоненты физической системы оказывают то или иное влияние на поведение системы в целом. Почему же сознание должно быть исключением?

(Добавление)
Недуалистический подход

Другая школа, монизм, утверждает, что ум и мозг суть одно и то же. Существует несколько монистических моделей: одни из них полностью отрицают сознание, а другие отождествляют его с физическими структурами мозга. Одна из таких школ исходит из того, что свойство сознания имманентно присуще материи. Эти представления, получившие название панпсихизма, восходят к работам голландского философа Спинозы, которому принадлежит высказывание: omnia quamvis diversis gradibus, animata sum — «Все сущее в той или иной мере наделено сознанием». 19 Спиноза верил в единую, универсальную субстанцию, все составные части которой обладают как физическими, так и психическими свойствами. По его представлениям, да же атом наделен зачаточным сознанием и по мере возникновения более сложных форм материи появляются соответственно более сложные формы сознания.

(Добавление)
Подобные идеи могли бы пригодиться биологам, подавляющее большинство которых верит в то, что жизнь развилась из материи под влиянием физических законов. Эта механистическая предпосылка ставит вопрос о происхождении сознания. Панпсихизм, постулирующий существование зачатков сознания даже у неорганизованной материи, является одним из возможных эволюционных объяснений. К числу сторонников панпсихизма принадлежит немецкий зоолог Б. Ренш. Он утверждает, что кроме физических свойств, материя наделена так называемыми «параллельными психическими компонентами», в частности сознанием. «Молекулы и атомы тоже должны быть наделены элементарными параллельными компонентами того или иного типа, — пишет он. — Эти параллельные процессы могут быть зарегистрированы только после того, как соответствующие молекулы становятся частью психофизического вещества (нервных и сенсорных клеток) организма, в результате чего параллельные компоненты образуют сложные формы сознания, которые можно „почувствовать"». [20]

(Добавление)
Основная проблема данного подхода — это проблема единства сознания. Если каждый атом обладает сознанием, то какой механизм объединяет их сознания? Почему, например, атом углерода, находящийся в составе человеческого мозга, должен ощущать себя иначе, чем тот же углеродный атом, находящийся в составе куска дерева? И поскольку мозг представляет собой всего лишь скопление различных атомов, то почему его сознание едино? Почему он не ощущает себя совокупностью атомарных сознаний? Это противоречие отметил Нобелевский лауреат нейро-биолог Дж. Эклс, который писал: «До сих пор никому не удалось разработать нейрофизиологическую теорию, которая объясняла бы, каким образом огромное количество процессов, происходящих в мозгу, объединяется и воспринимается как единое сознание. Отдельные мозговые процессы, в сущности, представляют собой индивидуальные акты взаимодействия бесчисленных нейронов, замкнутых в сложные цепи, и потому сохраняют свою обособленность». [21]

(Добавление)
Пытаясь решить эту проблему, Ренш и другие ученые предположили, что различные материальные структуры также обладают сознанием и мы — всего лишь одна из таких структур. Если это так, то, во-первых, должны существовать сложные метафизические законы, вызывающие появление соответствующей формы сознания при возникновении определенных структур, и, во-вторых, сознание комплексной структуры по сравнению с сознанием каждой из составных частей этого комплекса должно представлять собой новую метафизическую сущность, «высшее» сознание, объясняющее факт единства человеческого сознания.

В таком случае внутри тела человека должен находиться очень сложный метафизический аппарат, который состоит из множества «единиц» сознания (триллионов полусознательных атомов и более развитых сознающих структур). Не проще ли было вернуться к понятию души как единой неделимой частицы, наделенной сознанием и играющей роль интегратора чувственного опыта?

(Добавление)
Дж. Эклс и философ К. Поппер предлагают нечто подобное в своей книге «Индивидуальность и мозг». Признавая недостатки монистических теорий, они сформулировали новую версию теории взаимодействия ума и мозга. Эклс утверждает: «Ощущаемое единство [сознания] не является следствием нейрофизиологического синтеза, скорее таким образом проявляются постулированные нами интегрирующие свойства самосознающего ума».

Несмотря на дуалистический подход к проблеме взаимоотношений ума и тела, Поппер и Эклс продолжают придерживаться материальной концепции сознания, предполагая, что ум каким-то образом возникает из материи, а затем с ней взаимодействует. Но, как мы уже отмечали, постулируя неожиданное возникновение нематериального ума из материи, мы обязаны ответить на упрямый вопрос: как это происходит? Поппер и Эклс не дают на него ответа.

(Добавление)
Сам Поппер признает: «Стоя на эволюционных позициях, я считаю ум порождением мозга... Но я хочу подчеркнуть, что это утверждение практически ничего не объясняет. Сказать это — значит в лучшем случае поставить знак вопроса в определенном месте книги человеческой эволюции». [23] Таким образом, сторонники теории возникновения сознания из материи оказываются не в лучшем положении, чем космологи, считающие, что Вселенная возникла из пустоты. И в том и в другом случае приходится постулировать неожиданное появление чего-то качественно нового.

Между тем большинство ученых продолжает считать, что все психические явления порождены физическим мозгом. Одно из наиболее распространенных возражений против дуалистических теорий о нематериальной природе ума основано на том факте, что изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности. Например, при повреждении мозгового центра речи, человек теряет способность говорить.

(Добавление)
Вводя в организм наркотики, можно изменить настроение человека или вызвать галлюцинации. Это натал кивает на мысль о том, что ум должен быть продуктом физического мозга. В противном случае состояние мозга не влияло бы на психическое состояние человека.

Однако эти наблюдения могут быть истолкованы и иначе. Подобная взаимосвязь может быть вызвана тем, что ум использует мозг в своих целях, подобно тому как оператор использует компьютер для решения определенных задач. Если компьютер выйдет из строя, это может помешать ему справиться со своей задачей, а если какая-нибудь ячейка памяти компьютера будет повреждена, это может привести к полной потере информации. Представим себе, что мозг подобен компьютеру, тогда поражение какого-либо центра мозга или химическое вмешательство в его деятельность
будет приводить к нарушению умственных функций, хотя ум при этом будет оставаться независимой структурой.